|
Журнал «Огонёк» (Москва).
1966. Август. № 34. С.
Теремок не из сказки
Холм под Смоленском. Высокий, в акварели ромашек, клевера, кипрея, душистой медуницы. Хозяйкой стоит на холме берёза и ласково машет зелёными рукавами. Пойдёшь на её зов — не пожалеешь: увидишь с высоты, как уходят в синеву просторы пленительного края — Центральной России. А рядом с самой берёзой увидишь одно из чудес этого края — талашкинский Теремок.
Лучше всего отправиться в Талашкино в понедельник, среду или пятницу: тогда с деревянной садовой скамьи у Теремка встанет навстречу вам невысокая девушка — Лариса Сергеевна Журавлёва, художница-график, искусствовед.
— К сожалению, мы пока ещё мало знаем о детстве и ранней юности Марии Клавдиевны Тенишевой — так начнёт она рассказ об одной женской судьбе. И, обойдя вокруг Теремка с его добрым запахом сухого дерева, с цветными сказками его резьбы, по чистым ступеням войдём в сенцы и станем свидетелями и участниками этой судьбы. Мы узнаём её с того года, когда молодая женщина, ученица петербургских живописцев, в том числе Репина, и парижских, в том числе Жюльена, становится женой князя Тенишева и поселяется под Смоленсном, в имении Талашкино. Мы узнаём, что хорошо образованная и понимающая искусство, она не только не почувствовала себя оторванной от него в деревенской глуши, но углубилась в него. Только это искусство рождено не в мастерских художников, а в деревенских избах. В каждой деревне, в каждой избе свои художники: краснодеревщики и резчики, скульпторы и живописцы-керамисты, мастера кружев, вышивок, ткачества, вязания... Иначе, как художниками, и не назовёшь бесчисленных и безвестных творцов красоты.
Так начинаются коллекции Марии Тенишевой.
Она не позволяет себе ни малейшего дилетантства, ни малейшей вкусовщины. Она приглашает в Талашкино знатока древнерусского искусства и ярого собирателя предметов народного быта И. Ф. Барщевского. За короткое время на средства Марии Клавдиевны он собирает столько художественных народных изделий в дополнение к её первоначальным коллекциям, что в Талашкине им становится тесно. Тогда в Смоленске, на Рославльском шоссе, Мария Клавдиевна строит прелестное двухэтажное кирпичное здание для музея «Русская старина», куда в 1905 году и переселяются коллекции.
А в Талашкине Мария Клавдиевна создаёт нечто подобное абрамцевским художественным мастерским. Она шлёт приглашения многим художникам России, и они становятся её постоянными гостями. С. В. Малютин, влюблённый в русскую старину, делает для мастерской проект Теремка. Построенный в старом русском стиле, он дошёл до наших дней в его первоначальном виде. Сам Малютин и преподаёт в мастерских, где работают окрестные резчики, гончары и вышивальщицы. Не один Малютин у них в учителях,— учат их, или, как мы теперь сказали бы, консультируют, Репин, Врубель, Николай Рерих, Константин Коровин, Валентин Серов, Васнецов, Поленов, Поленова, Якунчикова и сама Мария Клавдиевна. По их рисункам и эскизам талашкинские крестьяне создавали произведения, в которых сила народной одарённости соединялась с утончённостью и культурой больших талантов русских.
«Мои талашкинские мастерские есть проба искусства русского. Ежели бы искусство это достигло совершенства, оно стало бы общемировым — то есть с ним произошло бы то, что случилось с картинами Вашими», — писала Мария Клавдиевна Васнецову.
В 1905 году Тенишева возила свои коллекции в Париж. Лувр отвёл под них несколько залов. Три года в этих залах парижане открывали народное искусство России. Отзывы о выставке и её учредительнице были восторженными. Объявились и покупатели, которые предлагали Марии Клавдиевне огромные суммы. Но она в 1908 году увезла свои коллекции в Россию и отдала их Смоленскому историко-этнографическому обществу.
Были в собрании такие богатства, как самая крупная в мире коллекция акварелей. Были живописные полотна крупнейших художников России и Запада. Были смоленские, вологодские, архангельские «украсы» — предметы народного творчества. Была «скрыня» — сундук с серебряными, золотыми, медными и бронзовыми украшениями и утварью. Были иконы старинного русского письма.
Многое утерялось в вихрях нашего бурного века. И сама Мария Клавдиевна, совершив трагическую ошибку, кончила дни свои вдали от родины. Но большинство собранных ею сокровищ сохранилось и украшает экспозиции смоленских музеев — краеведческого, исторического, картинной галереи. В Талашкине, на холме под берёзой, стоит каменная усыпальница, построенная при участии Н. К. Рериха с его смальтовой мозаикой Спаса Нерукотворного над порталом. А в Теремке — вышивки, кружева, мебель, сделанные крестьянами по эскизам художников. И коллекции Марии Клавдиевны: расписные прялки, набойные и пряничные доски, затейливые самовары и мудрёные замки, солонки, сахарницы, кресты, кадила, лампадки, горшки муравлёные и деревянные пасхальные писанки, лукошки, сани, кузова, балалайки, лоханки.
— Тоня! — просит Лариса Сергеевна юную светлокосую девушку. — Надень-ка смоленский наряд.
Тоня уходит и вскоре возвращается в тканом сарафане, расшитой кофте и переднике, от которых сразу хорошеет её задумчивое большеглазое лицо. Такой и предстает перед нашим объективом сбережённая старина в Талашкине.
Жаль, на отшибе находится Теремок — пока только смоленские художники по тканям пользуются в своём творчестве его коллекциями. А ведь большинство смоленских орнаментов воплощает и дух и мощь нашего времени. Ждёт в гости художников Теремок!
Н. Храброва
|
